«Пена дней» и другие истории - Борис Виан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слушаюсь, учитель, – ответил Мартен без суетных притязаний на оригинальность.
Он поставил поднос на стол и сел напротив Атанагора. Сотрапезники звонко стукнулись пятизубчатыми вилками, дружно вонзив их в коробку прессованного рагу, которую загодя открыл чернокожий слуга по имени Дюпон.
А чернокожий слуга по имени Дюпон хлопотал меж тем на кухне, готовя к ужину новую банку консервов. Для этого надо было отварить волокнистое мясо мумии в большой кастрюле, добавив все церемониальные приправы; огонь при этом следует старательно поддерживать в состоянии горения с помощью тайных побегов дикого винограда. Пока мясо варится, приготовьте припой; наполните жестяную форму пищей, сваренной в большой кастрюле, слив предварительно всю воду в морскую раковину; приварите крышку к банке, и вы получите великолепные консервы для вашего ужина.
Дюпон был сыном ремесленников, всю жизнь работавших не разгибая спины. Однажды он порешил обоих родителей, чтобы дать им возможность разогнуть наконец спину и отдохнуть от трудов праведных. Скромно прячась от назойливых почитателей, он повел уединенный образ жизни, всей душой предался Богу и надеялся на прижизненную канонизацию папой римским по примеру отца Фуко, благословившего миссионерство в Сахаре. Обычно Дюпон ходил, выпятив грудь колесом; сейчас он сидел, скрючившись перед огнем, пытаясь поддерживать его шаткое равновесие ворохом щепок. Ловкими ударами кривого ножа он накалывал лоснящихся от влаги каракатиц и, выпустив чернила в кормушку для свиней, топил их в кипящей минералогической воде. Ведро с водой было сделано из плотно подогнанных пластин тюльпанового дерева с красной сердцевиной. Очутившись в кипятке, каракатицы окрашивались в великолепный цвет индиго. Огонь отражался в дрожащей поверхности воды и отбрасывал на кухонный потолок блики, напоминавшие индийскую коноплю; только запах ее сильно походил на аромат лосьона «Патрель», который можно найти у каждого приличного парижского парикмахера, в том числе, конечно, у Андре и Гюстава.
Тень Дюпона металась по кухне резкими угловатыми скачками. Он ждал, пока Атанагор и Мартен закончат трапезу, чтобы убрать со стола.
Тем временем Мартен в форме диалога докладывал своему патрону о событиях текущего дня.
– Что нового? – спросил Атанагор.
– Ничего, если вы хотите знать про саркофаг, – ответил Мартен.
– Какой саркофаг?
– То-то и оно, что никакой. Нет саркофага, – сказал Мартен.
– Но рыть продолжают?
– Продолжают. По всем направлениям.
– Как только сможем, выберем одно направление.
– Говорят, в наших краях появился человек, – сказал Мартен.
– Чем он занимается?
– Он приехал на девятьсот семьдесят пятом автобусе. Его зовут Амадис Дюдю.
– Ага, – вздохнул Атанагор, – им все же удалось подцепить пассажира.
– Он уже устроился, – сообщил Мартен. – Выбил себе письменный стол и строчит письма.
– У кого выбил?
– А кто его знает! Во всяком случае, работает не покладая рук.
– Любопытно.
– Вы про саркофаг?
– Слушайте, Мартен, неужели вы думаете, что мы каждый день будем находить по саркофагу?
– Но ведь мы ни одного еще не нашли…
– Это лишний раз доказывает, что встречаются они редко.
Мартен досадливо тряхнул головой.
– Место – дрянь. Пустая затея, – сказал он.
– Мы только начали, – заметил на это Атанагор. – Вы уж больно торопитесь.
– Простите, учитель, – сказал Мартен.
– Ничего страшного. За это вы мне напишете к вечеру двести строчек.
– Что именно, учитель?
– Переведите мне на греческий какое-нибудь леттристское стихотворение Изидора Изу. Выберите, какое подлиннее.
Мартен отпихнул стул и вышел. Сидеть придется часов до семи вечера, не меньше… Это в такую-то жару…
Закончив обед, Атанагор покинул палатку и снова взялся за молоток: ему предстояло отбить лишние слои с внутренней поверхности грецкого горшка. Атанагору хотелось закончить побыстрее: личность вышеназванного Амадиса Дюдю сильно заинтересовала археолога.
Горшок представлял собой высокую посудину из грубой глины; на дне его было изображено око, которое наполовину скрывали позднейшие известковые и кремнистые наслоения. Аккуратными ударами молотка Атанагор сбил каменные образования, высвободив радужку и зрачок. Обозначился красивый голубой глаз, несколько суровый, с изящно загнутыми ресницами. Атанагор старался смотреть в другую сторону, чтобы уклониться от настойчивого вопроса, сквозившего во взгляде керамического соглядатая. Закончив расчистку, археолог наполнил горшок песком, дабы не смотреть больше ему в глаз, перевернул его вверх дном и несколькими ударами молотка разбил на мелкие кусочки. Затем он собрал осколки. Теперь горшок занимал мало места и без труда мог поместиться в один из стандартных ящиков, в которых археолог хранил свою коллекцию. Именно такой ящичек Атанагор извлек из кармана.
Покончив с горшком, он распрямился и зашагал в том направлении, где, по его мнению, находился Амадис Дюдю. Если последний проявит к Атанагору расположение, значит он заслуживает внимания. Безошибочное чутье, которому Атанагор всегда доверял, и теперь привело его к нужному месту. Амадис Дюдю сидел за письменным столом и звонил по телефону. Под левым его локтем, поверх отощавшей папки с писчей бумагой лежал опившийся бювар со следами интенсивной работы; рядом высилась стопка готовых к отправке писем; в мусорной корзине доживала свой век уже прочитанная корреспонденция.
– Вы не знаете, где здесь можно пообедать? – спросил Дюдю Атанагора, заслонив трубку рукой.
– Вы слишком рьяно работаете, – сказал археолог. – Под таким солнцем голова скоро варить перестанет.
– Ну что вы, премилое местечко, – заверил его Амадис. – И столько всего надо сделать.
– А где вы нашли письменный стол?
– Письменный стол найти нетрудно. Я без стола не могу работать.
– Вы и вправду приехали на девятьсот семьдесят пятом?
Должно быть, собеседник Дюдю потерял терпение, потому что трубка принялась извиваться. Недобро улыбнувшись, Амадис выхватил из пенала булавку и воткнул ее в одну из черных дырочек. Трубка перестала корчиться, и Дюдю смог положить ее на рычаг.
– Так что вы говорили? – спросил Амадис.
– Я говорил: вы действительно приехали на девятьсот семьдесят пятом?
– Да, это очень удобно. Я каждый день на нем езжу.
– Я никогда вас здесь раньше не видел.
– Я не всегда езжу именно на этом девятьсот семьдесят пятом. И потом, как я уже сказал, здесь очень много дел. Попутный вопрос: не подскажете ли вы, где можно пообедать?
– Возможно, здесь есть какой-нибудь ресторан, – предположил Атанагор. – Откровенно говоря, со дня моего приезда я ни разу об этом не задумывался. Еду я привез с собой. И потом, всегда можно наудить рыбы в Гиглионе.
– Вы давно здесь?
– Пять лет, – сказал археолог.
– Значит, вы хорошо знаете эти края?
– Неплохо. Правда, я больше работаю под землей. Там, знаете ли, такие силурийско-девонские складки и всякие чудеса. Еще мне нравятся некоторые участки плейстоцена. Я нашел там город – Глюр назывался.
– Никогда не слышал, – сказал Амадис. – А что сверху?
– Это надо спросить у Мартена. Он мой фактотум.
– Он педераст? –
